Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все бы хорошо, но мысли о Кериме и его жене не давали мне покоя. Я задумывался над тем, как ему помочь. Кроме того, меня беспокоило молчание Джабира. Неужели ему не хотелось хоть на один день вырваться в Шушу, чтобы повидаться со мной?
Нури успокаивал меня тем, что у Джабира сейчас по горло дел на строительстве всесоюзного курорта Истису. Но говорил Нури о Джабире сдержанно, никак не оценивая его поступки и поведение. Я не мог понять этого холода, но старался быть не назойливым, а терпеливым. «Придет время — узнаю, в чем причина их размолвки», — думал я.
А между тем занятия на летних учительских курсах были напряженными. Свыше трехсот учителей, собранных здесь, за короткое время должны были прослушать лекции бакинских профессоров и педагогов.
Незаметно пролетел месяц, и подошел к концу отпуск у Мансура Рустамзаде. Я решил оставаться у них, хотя к зданию, где шли занятия, было ближе от дома Нури. «Нет, переезжать к нему не буду, — решил я. — Как жил у Мансура, так и останусь здесь».
И без моих напоминаний Мансур думал о Кериме, но я все-таки попросил до его отъезда попытаться что-нибудь сделать. Однажды он сказал, что в Шушу приехал знаменитый в этой области специалист. Мы вызвали Керима из Зарыслы, и Рустамзаде повел его на прием к профессору. К нашей радости, профессор успокоил Керима, сказав ему, что его страхи остаться навсегда бездетным необоснованны. Правда, Мансур почему-то отнесся скептически к словам столичной знаменитости. Я проводил Керима к фаэтону, а когда возвращался, внезапно подумал о Мансуре Рустамзаде. До этой минуты я занимался Керимом, Джабиром, своими курсами и никогда не задумывался над тем, почему до сих пор сам Мансур не женат, отчего не сложилась его семейная жизнь? Что, в сущности, я знал о нем? Может быть, беда приключилась не только с Керимом, но и с ним самим? Несчастная любовь? Вообще странно у них: сестра Сакина живет с четырьмя детьми у матери, а не в своем доме. Мансур говорит, что она вдова. Но сама Сакина ни разу себя вдовой не назвала. Может быть, муж бросил семью?
Однажды я встал рано. Тетушка Бильгеис опускала в тендырную яму дрова: сегодня будут свежие чуреки. Сакина хлопотала с завтраком. Я подошел к ней:
— Доброе утро, Сакина-ханум.
Она ответила на мое приветствие и спросила:
— Что ты так рано встал? Может быть, дети расшумелись и разбудили?
— Нет, дети не шумели, меня разбудили думы о них…
— Думы о моих детях?
— Да. — Она ничего не поняла, молча смотрела на меня, а я вдруг добавил: — И еще думал о том, что они растут без отца… Где он, Сакина-ханум?
Она вдруг вздрогнула, и слезы хлынули из ее глаз. Прижала платок к лицу и, всхлипывая, ушла в дом.
Я в растерянности отошел к тендыру, и тут меня встретил недоуменный взгляд тетушки Бильгеис.
— Чем ты так расстроил нашу Сакину? — спросила она.
Я пожал плечами, тоже недоумевая.
— И сам не знаю, отчего она расстроилась, — ответил я. — Просто поинтересовался отцом ее детей… — И умолк.
— Да, — вздохнула Бильгеис, — вот уже пять лет, как он покинул этот мир.
— Извините, тетушка Бильгеис, — рискнул я быть назойливым и переменил неприятный разговор о несчастном муже Сакины, — а почему ваш Мансур не женится?
Бильгеис долго смотрела на высокое пламя в тендыре и молчала. И я не торопил ее. Дрова прогорели, жаркие угли красным светом залили тендырную яму, и она принялась лепить к внутренним горячим стенкам раскатанные лепешки из теста. Закончив, вытерла руки фартуком и сказала:
— Долгая история, сынок… Как говорится, первая стрела его любви попала в камень, и твой друг решил никогда не жениться. Неверной оказалась невеста!..
Что я мог сказать тетушке Бильгеис? Ушел в глубь сада, чтобы там дождаться, пока встанет Мансур.
И когда мы с корзинами отправились по просьбе тетушки Бильгеис на базар, я решил не приставать к нему с расспросами, тем более что лицо у него сегодня было хмурым и не располагало к беседе по душам: к чему тревожить, растравлять старые раны!
Шумный и богатый базар в Шуше! Чего только не привозят сюда продавать! Всякие фрукты, зелень, мед, орехи, сыр, масло, разную живность. Мне кажется, что таких вкусных фруктов, такой сочной зелени, таких мясистых цыплят нигде больше не сыщешь!
Нагруженные покупками, мы подходили к дому, когда услышали блеяние барана и писк цыплят. Кто бы это мог быть? Не успел я подумать, как Мансур впервые в это утро улыбнулся и радостно воскликнул:
— Слышишь? Это твой друг постарался! Жаль, что мне уезжать и не придется отведать шашлык из этого барана! Нет что бы неделю назад прислал эти дары!.. Вот бы покутили!
Подарки действительно привез зять Керима, как нам о том сообщила Сакина, избегая при этом смотреть на меня.
— Ты сказал, что тебе не доведется полакомиться шашлыком, а почему? Ничего не произойдет в Лачине, если ты опоздаешь на два дня! Послезавтра пятница, выедешь в воскресенье утром и как раз подоспеешь к началу работы в понедельник!
Но баран и цыплята — это еще не все, что нам прислали из Зарыслы. Сакина добавила, что на кухне стоят еще два кувшина с маслом и медом. И еще целый казан густых сливок и корзина яиц.
— Ну вот, будет чем праздновать твой отъезд — и на плов, и на шашлык, и на чихиртму хватит! А еще и сливки с медом, пальчики оближешь!
А тут пришел Нури.
— Женись поскорей, теща тебя любить будет! — приветствовал его Мансур. — Видишь, сколько добра привалило? Пировать будем!
Мы сидели в саду, похваливая наши народные обычаи не забывать родных и друзей в дни, когда тебе сообщают приятную весть, чтобы и друг и брат могли разделить с тобой радость, хоть и вдалеке от тебя.
Мансур и Нури сели играть в нарды, а я пошел заниматься. Заданиям не было конца. Я в последнее время с удовольствием решал математические задачи. И получал настоящую радость, когда удавалось найти правильное решение. Я так втянулся, что даже не заметил, как написал изложение по русскому языку, а потом приступил к решению примеров. В такие минуты мне остро хотелось поступить на математический факультет. Я
